Встреча с Медузой. [Венера Прайм — 4] - Прюсс Пол
Зал для брифингов в подвале. Голографическое изображение исчезло. Спарта, Блейк и Командор некоторое время молча сидели в темноте. Наконец Спарта сказала:
— Очень убедительная реконструкция.
— Да, — Блейк пошевелился в кресле. — Я помню, как смотрел видео об этом в молодости. Но с этим, конечно, никакого сравнения. Это все равно что оказаться в голове парня и смотреть его глазами.
— У нас были все данные бортовых самописцев, много секретной информации, — сказал Командор. — И ты прав, мы также имели доступ к опыту Фолкена.
— С помощью глубинных зондов? — Спросила Спарта.
— Совершенно верно, — ответил Командор.
Спарта встретилась с ним взглядом в полумраке. Она знала, что Командор и его люди используют на ней те же самые методы глубокого молекулярного зондирования, изучают ее ночные сны, записывают ее кошмары для последующей реконструкции — реконструкции, которая может быть такой же ужасающей, как этот «документальный фильм».
— О чем идет речь? — Раздраженно спросил Блейк.
Командор метнул взгляд на Спарту, давая понять что делиться этой информацией с Блейком не стоит, и продолжил:
— Следующая сцена, которую мы реконструировали, гораздо более свежая, записанная два года назад в земном центральном офисе Совета Космического Контроля. Участники не знали — он кашлянул, — что у меня есть доступ к чипу:
— Почему ты хочешь лететь на Юпитер?
— Как сказал Спрингер, отправляясь на Плутон «потому что он есть» [1].
— Спасибо, я в курсе. А теперь, кроме шуток, какова настоящая причина?
Говард Фолкен улыбнулся своему собеседнику — хотя только те, кто хорошо знал Фолкена, могли истолковать его, жесткую гримасу как улыбку. Брандт Вебстер был одним из немногих, кто мог это сделать. Он был заместителем начальника Совета Космического Контроля по планированию. В течение двадцати лет они с Фолкеном делили победы и поражения, не исключая величайшего из них — крушения «Королевы Елизаветы»
— Стимул Спрингера… — начал Фолкен.
— Мне кажется, кто-то сказал это до Спрингера, — вставил Вебстер.
— …слава Богу, этот дух еще не умер в Человеке. — Мы высадились на всех планетах и на множестве малых тел — исследовали их, построили города и орбитальные станции. Но газовые гиганты все еще нетронуты. Они — единственные еще бросают вызов Человеку в Солнечной системе.
— Весьма не дешевенький вызов. Полагаю, ты рассчитал во что это обойдется.
— Все сделано. Глянь на экран. И имей в виду, мой друг, что это не одноразовая конструкция. Это многоразовая транспортная система — если все удастся, ее можно будет использовать снова и снова. Это откроет не только Юпитер, но и все гиганты.
— Да, да, Говард… — Вебстер посмотрел на цифры и присвистнул. Это не был счастливый свист. — Почему бы не начать с более легкой планеты — Урана, например? Там меньше сила тяжести и тише погода, к тому же.
Но Фолкен хорошо подготовился:
— Экономия незначительна, если учесть дополнительное расстояние и проблемы с логистикой. За пределами Сатурна нам придется создавать новые базы снабжения. А для посещения Юпитера мы можем использовать как базу Ганимед.
— Если мы сможем договориться с Индо-Азией.
— Это исследовательская экспедиция Совета Миров, а не консорциум. Коммерческой угрозы нет. Космический Совет просто арендует индо-азиатские сооружения на Ганимеде, в которых мы нуждаемся.
— Я просто говорю, что тебе лучше набирать в свою команду азиатов. Наши колючие друзья не обрадуются, если увидят множество европейских лиц, заглядывающих в их задний двор — именно так они думают о лунах Юпитера.
— Я не вижу, чтобы это стало проблемой. Кроме того, Юпитер — это крупная научная загадка. Прошли уже века с тех пор, как были обнаружены его радио-бури, но мы до сих пор не знаем, что их вызывает. А Великое Красное Пятно? Вот почему я думаю, что Индо-азиаты будут рады поддержать нас. Вы знаете, сколько зондов они сбросили в эту атмосферу?
— Думаю, пару сотен.
— Это только за последние пятьдесят лет, а всего же триста двадцать шесть аппаратов, и примерно четверть из них канули без вести.
Вебстер некоторое время молчал, вертя в руках плоский экран, на котором были выведены оценки параметров полета к Юпитеру. Затем он посмотрел на Фолкена:
— Если полет состоится, почему именно ты должен быть пилотом, ты можешь ответить на этот вопрос?
— Потому что я лучше всех подготовлен, — хрипло ответил Фолкен. — Я более квалифицированный наблюдатель и пилот чем кто-либо в Солнечной системе. Такой скорости реакции нет больше ни у одного человека. Когда меня собрали, хирурги сделали кое-какие улучшения. Скорость реакции одно из них. И оно имеет очень большое значение.
В немигающих глазах Фолкена вспыхнул огонь:
— Разве ты не помнишь, что погубило «Королеву»? Запаздывание сигнала! Этот несчастный болван, контролирующий платформу, думал, что он находится на прямом луче. Но каким-то образом ему удалось переключить схему управления через спутниковый ретранслятор. Вот тебе и запаздывание сигнала на полсекунды. Когда порыв ветра накренил платформу влево, парень послал команду исправить положение — левый край вверх, но за те полсекунды, что шел сигнал, ветер уже и так поднимал этот край вверх, то есть парень помогал ветру переворачивать платформу. Результат всем известен. Удивительно, что он еще так долго продержался. А Ганимед находится в миллионе километров от Юпитера — задержка сигнала туда и обратно составляет шесть секунд. Пульт дистанционного управления не подойдет, Веб. Там нужен кто-то на месте, чтобы справляться с чрезвычайными ситуациями по мере их возникновения — в режиме реального времени. И лучше меня, ты же знаешь, никого не найти. Кроме скорости реакции медики улучшили еще кое-какие свойства, и я хочу использовать их по максимуму.
Вебстер несколько долгих секунд молчал, затем тихо сказал:
— Как ты думаешь, сколько времени займет подготовка полета?
— Я проделал большую подготовительную работу, она началась еще за три года до первого и последнего полета «Королевы». Так что мы сможем управиться за два года. А может, и меньше.
— Хорошо, Говард, я тебя поддержу. Надеюсь, тебе повезет, ты это заслужил. Я думаю тоже, что двух лет нам хватит.
Командор коснулся кнопки, голограмма превратилась в темную точку и исчезла.
— Не знаю, как Эллен, но я голоден, — сказал Блейк. — Я не хочу обсуждать это на пустой желудок.
— Ты прав. Давно пора пообедать.
III
Начала Спарта:
— «Свободный дух» создал Говарда Фолкена. Переделал его, я бы сказала. Интересно сколько в нем осталось от человека? Ты первый сказал мне, что им нужно, помнишь? — обратилась она к Блейку. — Император последних дней, Посредник.
Обед происходил в готического вида главном зале, с его высоких стен свисали геральдические знамена. Свет проникал сквозь витражные окна, на которых были изображены драконы, девы и рыцари в доспехах. Человек, который построил особняк, очевидно, был поклонником сэра Вальтера Скотта.
— Мы думаем, что они нацелились на Фолкена еще до крушения, — сказал Командор, ставя тарелку. — Видимо именно потому, что он занялся подготовкой к полету на Юпитер.
— Нацелились на него? — Блейк едва не подавился зеленью от удивления, — этот офицер Комитета Космического Контроля, этот старик, которого он сначала принял просто за коллегу Эллен, говорил так, как будто он знал о «Свободном духе» столько же, сколько и сам Блейк, обладал информацией, которая досталась Блейку с риском для жизни. — А при чем тут Юпитер?
— Не знаю, — ответила Спарта. — Но во сне я все время вижу Юпитер…
— Эллен. — Командор попытался отвлечь ее от этой темы.
— …падаю в облака. Крылья над головой. Голоса глубин.
Блейк посмотрел на Командора:
— Что это в ее снах?
— Мы пытаемся понять. Учти, что даже для Совета Миров практически невозможно организовать операцию такой технической, логистической и политической сложности за два года. Мы думаем, что Вебстер уже знал, что Фолкен собирается отправиться на Юпитер, прежде чем Фолкен сказал ему об этом.
